Анналы Хичи - Страница 45

– Я ведь никогда не говорил, что в прежние дни было хорошо, – добавил я.

– Верно, Робин! – торжествующе воскликнула Эсси. – Добрые старые дни были очень плохими. Гораздо хуже, чем сейчас, верно? Теперь детям не нужно дышать гидроуглеродным воздухом и умирать потому, что нет соответствующей медицинской помощи.

– Конечно, это правда, – сказал я, – но все-таки...

– Ты хочешь поспорить, Робин! Нам еще кое-что предстоит увидеть. А какую книгу ты читаешь? Я думаю, это не «Гекльберри Финн» и не «Русалочка».

Я посмотрел внимательней, чтобы угодить Эсси. Увидел название и ощутил шок.

Она права. Это совсем не детская книга. Это «Справочник пользователя страховых медицинских программ», и я вспомнил совершенно отчетливо, как взял книгу в доме, когда мать не видела, чтобы постараться понять, какая катастрофа нам грозит.

– Мама заболела, – простонал я. – У нас не хватало денег на обоих, и она... она...

– Она отказалась от операции, чтобы ты смог лечиться, Робин, – негромко сказала Эсси. – Да, но это было позже. На этот раз тебе нужна была только лучшая пища, а вы не могли себе этого позволить.

Мне стало больно.

– Ты только посмотри на мои выступающие зубы, – сказал я.

– И на то, чтобы поправить их, тоже не было денег, Робин. Плохое было время для детей, верно?

– Значит, ты играешь роль рождественского призрака из прошлого, – выпалил я, стараясь смутить ее упоминанием, которое она не поймет.

Но когда в твоем распоряжении гигабиты информации, можно понять многое.

– Ну, да и ты ведь не Скрудж [персонаж из рассказа Ч.Диккенса «Рождественская песнь в прозе», бездушный и скаредный делец; преображается, увидев собственный призрак во сне], – сказала она, – но подумай. В те времена, совсем еще недавно. Земля была перенаселена. Голодна. Полна боли и гнева. Террористы, Робин. Вспомни все это насилие и бессмысленные убийства.

– Я все это помню.

– Конечно. Так что же случилось, Робин? Я скажу тебе. Ты случился. Ты и сотни других спятивших, впавших в отчаяние старателей с Врат. Вы находили технологию хичи и приносили ее на Землю. Находили отличные новые планеты, на которых можно жить. Это подобно открытию Америки, только в тысячи раз значительней. Вы нашли способы перемещать туда людей. И больше нет перенаселения на Земле, Робин. Люди ушли в новые места, построили лучшие города. Им даже не пришлось причинять вред Земле, чтобы сделать это! Воздух больше не уничтожают бензиновые двигатели и выхлопы ракет; мы используем петлю, чтобы подняться на орбиту, а оттуда летим куда угодно! Теперь нет таких бедняков, чтобы им было недоступно лечение, Робин. Даже если нужна трансплантация органов. Органы теперь делают из материала CHON, и не нужно ждать, пока кто-нибудь умрет, чтобы расхватать труп на части. Верно, Робин? Пищевая фабрика хичи делает теперь органы; именно ты много сделал для того, чтобы это стало возможно. Плотская жизнь, в постоянном добром здравии, продлилась на десятилетия. А записанные сознания, как мы, живут еще гораздо дольше – и опять-таки это достижение ты финансировал, а я помогала развить, так что даже смерть теперь уже не фатальна. Разве ты не видишь прогресс? Дело не в отсутствии прогресса. Просто старый ворчун Робинетт Броадхед смотрит на блюдо на пиру жизни и видит только, что из всех этих деликатесов получится дерьмо.

– Но ведь остается Враг, – упрямо сказал я.

Эсси рассмеялась. Она как будто действительно находила это забавным. Картина исчезла. Мы снова оказались в Веретене, и она наклонилась и поцеловала меня в щеку.

– Враг? – ласково сказала она. – О, да, дорогой Робин. Враг – еще одно плохое, вслед за целым рядом других. Но ты справишься с этим, как всегда справлялся. Только нужно браться за одно дело за раз. А теперь вернемся к самому важному делу – будем танцевать!

Она удивительная женщина, моя Эсси. Реальная или нет.

Она также совершенно права, права во всех смыслах, так что пришлось мне подчиниться ее логике. Не могу сказать, что мне по-настоящему стало весело, но новокаин по крайней мере притупил боль – насколько бы ни была она реальна, – притупил так, что я смог немного поразвлечься. Я так и поступил. Танцевал. Встречался с знакомыми. Переходил от одной группы записанных машиной друзей к другой, потом присоединился к Эсси и нескольким другим в Голубом Аду. Толпа медленно танцевала под музыку, которая нам не была слышна. Среди танцующих я увидел Кассату. Он, как зомби, двигался по танцплощадке, обнимая хорошенькую миниатюрную восточную девушку. Танцорам, по-видимому, не мешало то, что мы запели старые песни. Я пел с остальными, даже когда они переключились на старинные русские баллады о ночных троллейбусах и дороге на Смоленск [можно предположить, что речь идет о песнях Б.Окуджавы; очень приятно, что их будут петь и в далеком будущем]. Неважно, что я не знал слов. В гигабитном пространстве вы знаете все, что вам нужно, и в тот момент, когда нужно. И даже если бы я не знал, мне бы подсказал Альберт Эйнштейн.

Я почувствовал, как он похлопал меня по плечу, когда я стоял, прислонившись к старому пианино. Подняв голову, я увидел его улыбающееся лицо.

– Прекрасный голос, Робин, – похвалил Альберт, – и по-русски вы стали говорить бегло.

– Присоединяйся к нам, – пригласил я.

– Мне кажется, нет, – ответил он. – Робин. Кое-что происходит. Примерно пятнадцать сотен миллисекунд назад прервалась всякая связь.

– Да? – мне потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, о чем он говорит. – О! Раньше этого никогда не делали!

– Да, Робин. Я появился, потому что решил, что генерал Хулио Кассата должен кое-что знать об этом. – И он оглянулся в направлении Кассаты и его девушки, которые продолжали бесцельно двигаться.